Когда голоса избирателей были гарантированы новой конституцией, а результат выборов казался заведомо предрешенным, правительство Салазара сочло для себя возможным начать наставлять массы о португальских имперских владениях. Колониальная выставка 1934 года в Порту была первым для салазаровской Португалии крупным событием подобного рода. Хрустальный дворец Порту и окружавшие его сады вместили в себя не только материальные объекты, привезенные из разных уголков империи — Анголы, Мозамбика, Гвинеи-Бисау, Гоа, Дамана и Диу, Сан-Томе и Принсипи, Кабо-Верде, Макао и Восточного Тимора, — но и специально построенные по этому случаю деревушки с “местными жителями”. Это был “грандиозный сценарий, отмеченный реализмом присутствия коренного населения”. Конечно, выставка была организована не только для того, чтобы использовать ресурс физической встречи с Другим, чью инаковость режим постоянно подтверждал и тут же опровергал со ссылкой на ценность доброго соседства между народами и единство государства, в которое колонии входили в статусе провинций. Выставка, кроме того, была призвана обучать публику: пространство экспозиции разделили на тематические секции, знакомящие посетителя с историей ранней португальской экспансии, текущим положением дел и работой, проводимой по всей империи, а также с имперской ролью армии, зоологией, ботаникой, медициной и т.д. (Boletim Geral das Colónias 1934). Говорят, что среди наиболее часто упоминавшихся мотивов посещения выставки был “живой и непосредственный” интерес к ее “этнографической секции”: “…мы пришли, чтобы посмотреть на черных (viemos ver os pretos)” (цит. по: Almeida 2004: 12). Поистине грандиозным финалом первой большой выставки стала церемония закрытия: туземцы выплеснулись за пределы экспозиционных пространств, хлынули на улицы Порту, ставшие местом шествия представителей многочисленных португальских колоний.

Режим оценил выставку как несомненный успех. Первый министр колоний в правительстве Салазара, Арминду Монтейру, назвал выставку живым доказательством права Португалии считаться одной из самых выдающихся мировых держав, обещая, что “однажды Португалия прекратит свое существование в качестве исключительно европейского государства, чтобы превратиться в державу атлантического и даже планетарного масштаба. Величие Европы возрастет, поскольку приумножится величие Португалии” (Boletim Geral das Colónias 1934).

Настроения, заданные Колониальной выставкой, достигнут апогея шесть лет спустя — в ходе работы уже другой выставки — “Представление португальского мира”, открывшейся в 1940 году в столице страны (“Exposição do Mundo Português”). Этот проект, во всех отношениях куда более грандиозный, включал монументальные сооружения, воздвигнутые на береговой линии Лиссабона и в эмблематическом соседстве с крупнейшими памятниками XVI века. Городской ландшафт преобразился благодаря строительству новых дворцов, фонтанов, выставочных комплексов, музеев. Эту трансформацию довершило перемещение в столицу части деревенского населения из сельских районов Португалии и, конечно же, обитателей колоний.

Выставка 1940 года была не только колониальным проектом, но и изображением мирного и в высшей степени достойного португальского универсума, выставленного напоказ если и не воюющему миру, то по крайней мере населению собственной страны, нуждающемуся в постоянном акцентировании его чувства гордости за свою спокойную и достойную умиления судьбу, дабы у людей не возникало искушения задать властям неосмотрительные вопросы. В разговорах с посетителями этой выставки, однако, у меня постоянно складывалось впечатление, будто требовалось совсем немного, чтобы убедить пришедших туда в том, что благословенный свыше португальский народ действительно обитает в спокойном, морально безупречном и многоликом мире, хотя в ответах интервьюируемых на мои вопросы неизменно сквозит ирония. Так, один из моих знакомых сказал:

Марта де Магальес - “НЕ МАЛЕНЬКАЯ СТРАНА”: о гетеротопии, инструктивных пространствах и практиках производства знания в Португалии XX века.